Беккет счастливые дни краткое содержание. Театр им. Счастливые дни.Пушкина. Пресса о спектакле
В основе пьесы — монолог не слишком молодой женщины о бессмысленности человеческой жизни, а единственная, но очень серьезная особенность «мизансцены» заключается в том, что сначала героиня Веры Алентовой засыпана в песок по пояс, а потом — почти с головой.
Пьеса ирландца Сэмюэла Беккета «Счастливые дни„ написана в 1961 году и справедливо считается одним из знамен абсурдизма. В ее основе — монолог не слишком молодой женщины о бессмысленности человеческой жизни, а единственная, но очень серьезная особенность “мизансцены„ заключается в том, что сначала героиня по имени Винни засыпана в песок по пояс, а потом — почти с головой. Беккет, автор нескольких романов и лауреат Нобелевской премии по литературе, известен главным образом как драматург. И когда в театре вдруг вспыхивает мода на его «В ожидании Годо» или «Макбетт» становится ясно, что режиссерам не только по-прежнему не дает покоя мизантропическая философия, но и чудится перспективное поле для деятельности. Не зря.
В спектакле Михаила Бычкова (московский дебют известного главрежа воронежского Камерного театра, приезжавшего в Москву за «Масками» и на фестиваль «Новая драма») это поле возделал питерский художник Эмиль Капелюш. На крошечной сцене филиала пушкинского театра он создал апокалипсис в миниатюре: охристое побережье утыкано осокой, склонившейся от ветра, сверху протянуты проволочные рельсы, по которым плавно и быстро, как подъемники в горах, ездят металлические вертолетики. Посреди этой красной пустыни — глубокий разлом, из которого видны пол-туловища Винни — Веры Алентовой («Москва слезам не верит»), главной и практически единственной живой души в беккетовском безвоздушном пространстве.
Безупречным постановочным ходом режиссер превратил нескончаемый монолог женщины (которая то и дело повторяет: «Какой счастливый день мог бы быть!» — и явно готовится к смерти) в финальный текст последнего выжившего после атомной катастрофы человека, без пола и без психологии. Разумеется, в русском театре без пола и уж тем более без психологии — никуда. И потому героиня очень хорошего и, как говорят в таких случаях, культурного спектакля Бычкова — дама, перебирающая побрякушки из сумочки и изредка бросающая вечно отсутствующему или больному мужу: «Вилли, ты где?!». Дама старается (и выходит у нее, надо сказать, неплохо — заслуга сосредоточенной и острой игры Алентовой) не изображать характер и, боже упаси, тяжелую женскую судьбу. И потому, когда во втором акте засыпанная песком (у Беккета) и опущенная в разлом (у Бычкова с Капелюшем) Винни с трудом ворочает языком и ее становится жалко, эти самые сочувственные эмоции от себя гонишь. Классика авангарда чувствительности не предполагает.
УДК 821.22(Беккет С.)+791.45 ББК Щ374.0(2)6,40+Ш33(4Гем)-8
Е. Г. Доценко Екатеринбург, Россия
БЕККЕТ ПО-РУССКИ В «СЧАСТЛИВЫХ ДНЯХ» АЛЕКСЕЯ БАЛАБАНОВА: ПОДВОДЯ ИТОГИ
Аннотация. В статье анализируется фильм А. Балабанова «Счастливые дни» (1991) с точки зрения соответствия оригинальным и переводным текстам С. Беккета. Рассматривается беккетовский цикл «Четыре новеллы», на основе которого режиссером создан сценарий фильма. Фильм использует традиции «петербургского текста» в литературе и, несмотря на вольную интерпретацию в кинокартине «мотивов произведений Беккета», стал ценным вкладом в российскую беккетиану. Ключевые слова: Сэмюэл Беккет, Алексей Балабанов, киноэкранизация, петербургский текст, «Изгнанник».
Yekaterinburg, Russia
BECKETT IN RUSSIAN IN ALEKSEY BALABANOV’S HAPPY DAYS: SUMMING UP
Abstract. The article is devoted to Happy Days, a 1991 Russian drama film, written and directed by Aleksey Balabanov. The movie is not actually an adaptation of the original Samuel Beckett’s play, but is based on Beckett’s novellas First Love, The Expelled and The End. Balabanov’s movie is connected with the so-called St. Petersburg text of Russian literature and became an interesting interpretation of Beckett in Russian cultural space.
Keywords: Samuel Beckett, Aleksey Balabanov, cinematographic version, St. Petersburg text of Russian literature, “The Expelled”.
«Счастливые дни» (1991) - «по мотивам произведений С. Беккета» - первый полномасштабный фильм Алексея Балабанова, воспринимаемый сегодня как своеобразный драматический пролог к творчеству режиссера, «самого яркого в своем поколении», автора «главной картины 90-х» [Культурный шок]. Обращение А. Балабанова к Беккету гораздо менее известно, чем нашумевшие триллеры, но оказалось очень органичным: фильм
«настроенчески» близок Беккету, будучи при этом уже узнаваемо балабановским, да и самим режиссером (в его поздних интервью), и критикой упоминался как знаковое начало большого пути. Критикой и зрительскими рецензиями «Счастливые дни», соответственно, не обделен, но фильм, тем не менее, практически не получал оценки в связи с историей «русской беккетианы», отя занимает в этом смысле совершенно особую нишу: это не только абсолютно редкий фильм «по Беккету» в отечественном кинематографе, но и в целом одна из успешны попыток перевода произведений Беккета на язык другого искусства.
«Русский Беккет» - это, конечно, проблема перевода и в прямом смысле: с французского и английского языка на русский. Фильм А. Балабанова, как ни странно, может интерпретироваться и на уровне истории усвоения Беккета в России - в советский и «раннепостсоветский» периоды. Сегодня, когда произведения С. Беккета прочно утвердились в российском культурном пространстве, а отечественное беккетоведение активно развивается, проблемы рецепции беккетовски текстов в русском переводе могут казаться оставшимися в прошлом. Собственно, перевод всего удожественного наследия Беккета на русский язык и сейчас сложно назвать системным, отя среди существующи на русском языке источников есть теперь такие солид-
ные издания, как «Никчемные тексты» в серии «Литературные памятники» [Беккет 2003], или «Театр: пьесы» в издательстве «Азбука, Амфора» [Беккет 1999]. Прижизненная же слава С. Беккета (в 5080-е гг.) нашу страну затронула в малой степени: как крупнейшего представителя театра абсурда Беккета знали в Советском Союзе, а раздел, посвященный французскому антитеатру, обязательно входил в учебники по зарубежной литературе или театру XX века, но первые переводы наиболее известных пьес Беккета были немногочисленны. Впрочем, бек-кетовские произведения объективно трудны для перевода - с и языковой игрой, аллюзиями и многозначностью. Поэтому первые опыты российской адаптации Беккета заслуживают сегодня, вероятно, в большей степени уважения, а не критики - несмотря на очевидную идеологическую подоплеку ранни статей о драматурге-абсурдисте. Так, пьеса «В ожидании Годо» в переводе (с французского) М. Богословской была опубликована «Иностранной литературой» в 1966 г. [Беккет 1966].
Показательно для своего времени предисловие
А. Елистратовой к русскому переводу «Годо»: «Здесь наиболее полно, демонстративно, с откровенностью, граничившей с истерическим надрывом, выразились разрушительные тенденции, свойственные «театру абсурда»: отрицание разумно постижимого сюжета, арактеров, сценического действия, закономерно ведущего от завязки к развязке... А сквозь аотические обломки разрушенной драмы, старательно низведенной до нечленораздельного абсурда, проступило представление о трагикомической абсурдности всего мира, о непре одящей бессмысленности человеческого существования» [Ели-стратова 1966: 160]. Знакомство российского читателя с прозой ирландско-французского автора - в 1989 г. - совпало с годом смерти С. Беккета; сбор-
ник произведений под общим названием «Изгнанник» (под ред. М.М. Кореневой) включал в себя и отдельные новеллы, и несколько пьес. Именно этот сборник в данном случае оказывается в сфере нашего внимания, поскольку почти всем произведениям из данного собрания так или иначе нашлось место в фильме Алексея Балабанова «по мотивам Беккета», а в разработанном самим режиссером сценарии они угадываются еще более отчетливо.
«Изгнанник» (L’Expulsё, 1946) - одна из новелл сборника, самим автором включавшаяся в цикл «Четыре новеллы» (Quatre nouvelles) ; кроме нее, российские составители объединили в одном издании новеллы «Конец», «Первая любовь», «Данте и омар», пьесы «Эндшпиль», «Про все па-дающи », «Счастливые дни». Последняя из назван-ны пьес в свою очередь дала название фильму Алексея Балабанова: режиссер, если можно так выразиться, перегруппировывает составные части сборника, ни одну из ни не используя в качестве единой «сюжетной» или драматургической основы. При этом Балабанову удалось выявить единство беккетовского стиля в подборке, представляющей Беккета достаточно фрагментарно, и передать это единство в собственном - уже кинематографическом - произведении. Винни, героини пьесы «Счастливые дни» в фильме нет, а герой, замечательно сыгранный Виктором Су оруковым и обозначенный сценарием как «ОН», в большей степени при одит из «Четыре новелл»: «Они меня одели и денег дали... Одежда: ботинки, носки, брюки, рубашка, пиджак, шляпа - все это было надеванное. Этот котелок я потом пытался сменять на кепку или фетровую шляпу, чтобы прикрывать полями лицо, но не очень успешно, а разгуливать с непокрытой головой я не мог при таком моем состоянии темени» [Беккет 1989:176]. «Счастливыми» - и в беккетов-ской, и, очевидно, в балабановской логике - являются любые дни человеческой жизни, да и сама тема времени, «дней», и заполненности и протяженности рано или поздно возникнет, «если я за очу продолжать. И тут я понял, что скоро конец, ну, в общем, довольно скоро» [Там же].
Загадочное «состояние темени» героя, шляпа, скрывающая рану на голове, и периодически возникающие предложение или просьба «показать темечко» - задают одну из узнаваемы и определяющи арактеристик центрального персонажа. В этот мир (фильма или целой жизни?) он приходит в больнице, откуда его практически сразу прогоняют, не взирая на незаросшее темечко, а в конце фильма/жизни, так и не найдя себе пристанища среди людей, герой прячется в большом глубоком ящике-лодке, самостоятельно задвигая за собой крышку. По сценарию, «выглядел он неважно. Редкая щетина мятое пальто в пятнах сырая шляпа с обвислыми полями» [Балабанов в]. Неприкаянность героя поддерживается в фильме целым рядом «предметны » образов, как изначально беккетовски, так и вос одящи к удо-жественному видению исключительно самого режиссера: шкатулка, ежик, петрушка, ослик, трамвай. Шкатулка, например, вполне могла бы принадлежать Винни из «Счастливы дней» С. Беккета - с ее
любовью к вещам, бережно сохраняемым в дамской сумочке. У протагониста фильма шкатулка - фактически единственная собственность, тщательно оберегаемая, вывышающая нежность и дающая возможность погружения в иной мир, может быть, мир искусства. Из шкатулки льется музыжа, на маленькой сцене кружится фарфоровая балерина. На этапе сценария обитателем шкатулки быш слоник, но балерина, думается, образ даже более удачныш: ее жизнь тоже оказывается счастливыми днями, проведенными «в ящике».
Образы животных - если исключить крыс и тараканов (но что же о них и говорить: среда, разумеется, агрессивна) - к беккетовским произведениям вос одят и, заняв свое место в четко выстроенном видеоряде фильма, превращаются в самостоятельные, подлежащие расшифровке знаки. Ежик обнаруживается - наряду с музыкальной шкатулкой -среди немноги симпатий героя, особенно теплы, поскольку требует заботы. У Беккета: «Тебе жалко ежика, ему, наверное, олодно, и ты сажаешь его в старую шляпную картонку, снабдив червями. Итак, ежик в своей картонке, в кроличьей клетке, с прекрасным запасом червей» [Беккет 1989:205]. В фильме ежика герою, обитающему в этот момент на кладбищенской скамейке, дарит героиня Анна, появившись здесь вместе с темой «Первой любви» (Premier amour, 1946, из цикла Quatre nouvelles). Ежик будет сопровождать протагониста фильма, словно помогая объединять разнородные пространства, ис одно определяющие ронотоп разны бек-кетовски текстов: квартиру Анны, «живущей проституцией», каморку Слепого. Уют и приют для героя, - конечно, лишь временно, - будут совпадать с присутствием ежика, пока ОН не произнесет: «Ежика больше нет».
С осликом связан более глубокий слой аллюзий, в том числе библейских, изначально тоже заданны Беккетом, но в фильме превративши ся в развернутую визуальную метафору. В радиопьесе «Про всех падающих» (All That Fall, 1956), которая также печаталась в сборнике «Изгнанник», миссис Руни размышляет о евангельских образах1:
«Это, оказывается, быш вовсе не молодой осел. Я у профессора теологии спрашивала. Да, это быт мул. Он въехал в Иерусалим - или куда это? - на муле. (Пауза.) Это что-нибудь да значит» [Беккет 1989:84].
Ослик в фильме принадлежит Слепому, с которым главный герой тоже знакомится на кладбище. Слепой персонаж в «Счастливы дня » живет со своим немощным отцом в каморке в подвале и оказывается правопреемником сразу дву беккетовски героев: Хама из пьесы «Конец игры» (или «Эндшпиль», Fin de partie, 1957) и слепого из новеллы «Конец» (La Fin, 1946). Персонаж из «Конца игры» слеп и неподвижен, а тема взаимоотношений отца и сыша является для пьесы одной из важнейших. Герой новеллы со с ожим название «Конец» обитает в
1 «Иисус же, нашед молодого осла, сел на него, как написано: “Не бойся, дщерь Сионова! се, Царь твой грядет, сидя на молодом осле”» (Ин. 12:14-15).
пещере у моря, и у него есть ослик, небольшой и уже старый. Ослика главный герой - и новеллы, и фильма - в какой-то момент уводит от озяина, причем проезд героя В. Су орукова на осле по монументально-безлюдным мостам и улицам Петербурга под музыку Р. Вагнера воспринимается как одна из наиболее пафосны сцен фильма (впрочем, сразу же сменяющаяся по контрасту убогостью окружающи домов и избиением героя): «Он въе ал в Иерусалим - или куда это? - на муле».
Петербург в фильме Балабанова, как и взаимоотношения героя со слепым, непосредственно подводят к проблеме имени в «Счастливы дня ». У протагониста фильма и новелл из цикла Quatre nouvelles имени собственного нет, или, во всяком случае, герою оно неизвестно. Другие персонажи фильма - по мере столкновения с ними героя - могут с равным успе ом называть его Сергей Сергеевич (как озяйка квартиры, где ОН снимает комнату), или Боря (как Анна), или Петр. Изменения имени кажутся совершенно произвольными, но в общей структуре кинокартины они служат маркерами для тре основны беккетовски источников, задейство-ванны режиссером: «Конец», «Конец игры» и «Первая любовь». Петром героя называет Слепой, «позвав» его за собой, словно Спаситель - Апостола Петра: «И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков» (Мк. 1:17). Имя «Петр» в фильме А. Балабанова актуализирует ассоциацию с Апостолом Петром как святым покровителем Петербурга и через пространственное решение картины.
Городское пространство в буквальном смысле не поименовано в «Счастливы дня »: в сценарии оно обозначается как «город», а создатели фильма неоднократно указывали, что не стремились проецировать беккетовский текст на северную российскую столицу. В интервью для книги «Петербург как кино» (!) оператор фильма Сергей Аста ов пояснял: «У творчества Беккета, как и у этого фильма Балабанова, нет географии. Потому и Петербург здесь - не Петербург, а пространство абсурдистской пьесы. Это кладбище, колокольня, переулок, женщина, человек, который плюется с балкона на дру-ги: это вымышленный, придуманный город. И таким Петербург может быть. Сейчас, правда, такое абсурдистское безвременье снимать было бы сложнее. Например, кладбище в «Счастливы дня » -это Александро-Невская лавра, которая теперь, конечно, выглядит совершенно иначе. А тогда, с точки зрения некой запущенности, странности, там было очень хорошо» [Шавловский].
С позиций современного беккетоведения, можно всерьез спорить о том, «что у творчества Беккета нет географии». «Ирландскости» Беккета и непосредственно ронотопически образов в его произведения сегодня посвящают и целые труды, и научные конференции. Но, принимаем мы эту точку зрения или рассматриваем пространство бек-кетовски произведений как исключительно условное, можно однозначно утверждать, что Ирландии в фильме А. Балабанова нет. Но Петербург есть: город узнаваем и на уровне конкретны видов, и по
своим вопиющим контрастам между высоким и низким, и даже его «безымянность» работает на «вымышленность» пространства, важную для петербургского текста. Как «фиктивный», искусственный город Санкт-Петербург имеет свой миф и свою историю, затрагивающую, в частности, историю неоднократны переименований. Город, который мы видим в фильме Балабанова, во время съемок еще назышался Ленинградом. А биография самого режиссера отнюдь не мистическим образом, но весьма показательно связана с несколькими городами, менявшими названия со старого на новое и наоборот: Екатеринбург / Свердловск - родной город А.О. Балабанова, в Нижнем Новгороде / Горьком будущий кинематографист учился и получил профессию военного переводчика, с Санкт-Петербургом / Ленинградом связано его становление как режиссера. «Чужое имя - как бы не имя: подлинное имя внутренне», - отмечает В.Н. Топоров [Топоров 1995:297]. Имена, как уже было сказано, легко меняет в фильме герой. Да разве и название «Счастливые дни» не является для данной киноработы фиктивным, «подменяющим» имена собственные ис-
одны беккетовски текстов?
Отношение «Счастливы дней» и творчества
A. Балабанова к «петербургскому тексту» и «петербургской символике» в том значении, которое придано этим понятиям благодаря работам Н.П. Анциферова, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, - тема, вы-
одящая за рамки одной статьи. Действие в работа Балабанова часто разворачивается в пространстве Ленинграда или Петербурга, и критика отмечает мотив неприкаянности, бездомности персонажа в качестве неоднократно реализующегося на данном фоне. О перспектива исследования говорят, например, тезисы Н. Братовой, где «Петербургский миф в современном российском кино» рассматривается на примере самого известного фильма Алексея Балабанова «Брат» . В «Счастливык днях» внутренний диалог, который выстраивается между Бек-кетом и «петербургским текстом» выводит на множество новы смыслов, которые могут и должны быть услышаны.
В фильме «Счастливые дни», а точнее, все же в новелле С. Беккета «Конец», фигурирует множество водны образов. К. Эккерли и С. Гонтарски объясняют, что действие новеллы «проис одит в странном Дублине», а река - Лиффи - присутствует как своего рода видение[Аскег1еу, Gontarski 2004:172]. В финале фильма, как и новеллы, протагонист «на о-дит лодку, в которую запечатывает себя, как в гроб» . В интерпретации А. Балабанова на этой сцене графически делается акцент: фильм начинается детским рисунком с человечком и подписью: «Это я». В конце фильма лодка качается на волна, та же подпись, но человечка уже нет. Мотив конца в версии «смерть от воды» исключительно значим именно для петербургского текста. «Эксцентрический город, - в терминологии Ю. Лотмана, - расположен «на краю» культурного пространства: на берегу моря, в устье реки» [Лотман 1992:10]. По
B. Топорову, «народный миф о водной гибели был усвоен и литературой, создавшей своего рода петер-
бургский «наводненческий» текст» [Топоров 1995: 296]. Отталкиваясь от значимости «наводненческо-го» дискурса, можно как знаковый рассмотреть и образ кладбища, настойчиво фигурирующий и в беккетовски новелла, и в кинокартине. Любопытно, что для данного фильма могилы у Александро-Невской Лавры - единственная возможность провести параллель с олмом, в который врастает героиня оригинальной пьесы «Счастливые дни». Традиционно пространство «города на краю» отличается от «города на олма ».
Для города, разработавшего свой «текст» в классической русской литературе, маленький человек - герой фильма - не так уж абсурден и необычен. Минимизацию здесь можно обнаружить на уровне имени Петра, имеющего не только возвышенный (вос одящий и к небесным покровителям, и к царю Петру Великому), но и комический извод. Языковая игра, работающая на снижение образа «Петр - Петрушка - петрушка», - здесь достояние исключительно российского варианта, но, вероятно пришлась бы по вкусу С. Беккету. В 1930-х гг. Бек-кет смотрел две постановки балета И. Стравинского «Петрушка» в Лондоне и отзывался о «Петрушке» как «своего рода философии» . В фильме Балабанова своеобразной философией для героя становится петрушка-растение: «Я спросил ее, нельзя ли мне время от времени есть петрушку. Петрушку! - крикнула она таким тоном, будто я попросил зажарить иудейского младенца. Я ей заметил, что петрушечный сезон под одит к концу и, если она пока будет меня кормить исключительно петрушкой, я ей буду весьма признателен. Петрушка, по-моему, на вкус напоминает фиалки. Если бы не было на свете петрушки, я не любил бы фиалок» [Беккет 1989:173]. (С «петрушечным» переводом создателям фильма, очевидно, повезло. В английском варианте корнеплод, о котором идет речь, - пастернак .)
Но беккетовские образы в «Счастливы дня » гармонично соотнесены и с собственно режиссерскими предпочтениями. На месте столь часто при-сутствующи у ирландского автора велосипедов, можно увидеть трамвай, который нередко рассматривают как фирменный знак балабановской кинообразности: «Я люблю старые трамваи. В этом нет никакой метафоры современности, никакой бул-гаковщины. Красивые они, вот и все» [Балабанов а]. В «Счастливы дня » трамвай проезжает по пустынным улицам несколько раз, становясь еще одним сквозным образом, перекликающимся в конце концов со всеми другими. Героя трамвай во время своего последнего проезда оставляет за бортом: звучит мелодия заезженной пластинки, и словно из окон трамвая зритель сможет рассмотреть и знакомые дома, и «настоящего» Сергея Сергеевича с осликом. Финальная картинка, помимо лодки, тоже рисует трамвай, затонувший и бесполезный в стоячей воде. Возможно, метафору здесь искать и не нужно. Дебютный фильм А. Балабанова чернобелый и выполнен в минималистском стиле (арак-теризующем и творчество С. Беккета): «Балабанова, безусловно, отличает тяготение к минимализму - не
визуальному, но прежде всего к вербальноритмическому» [Суховерхов 2001]. Для творчества Алексея Балабанова арактерна и многозначность, тоже роднящая режиссера с драматургом, чье творчество он осмысляет в своем первом фильме. Алексей Балабанов ушел из жизни в текущем, 2013 году. Пусть его творческому наследию, не случайно начинавшемуся с обращения к классике, суждена будет долгая жизнь.
ЛИТЕРАТУРА
Балабанов А. Другие правила жизни. Интервью с Н. Сорокиным. URL: http://esquire.ru/wil/aleksey-balabanov. Дата обращения: 15.07.2012.(а)
Балабанов А. Счастливые дни: сценарий. URL: http://a1ekseyba1abanov.ru/index.php?option=com content&vie w=artic1e&id=96%3А-1-r&catid=17%3А:2010-11-30-08-30-49&Itemid= 17&snowa11= 1 (Дата обращения: 10.10.2013.) (в) Беккет С. В ожидании Годо / пер. с фр. М. Богословской // Иностранная литература. 1966. 3 10. С. 165195.
Беккет С. Изгнанник: пьесы и рассказы / пер. с фр. и англ.; сост. М. Кореневой, И. Дюшена. - М.: Известия, 1989. - 224 с.:
Беккет С. Конец / пер. с фр. Е. Суриц. С. 176-194. Беккет С. Общение / пер. с англ. Е. Суриц. С. 195220.
Беккет С. Первая любовь / пер. с фр. Е. Суриц. С. 157-175.
Беккет С. Про все падающи / пер. с англ. Е. Су-риц. С. 59-86.
Беккет С. Никчемные тексты / пер. Е.В. Баевской; сост., прим. Д.В. Токарева. - СПб: Наука, 2003. - 339 с. Беккет С. Театр: Пьесы / пер. с англ. и фр.; сост.
B. Лапицкого; вст. ст. М. Кореневой. - СПб: Азбука, Амфора, 1999. - 347 с.
Елистратова А. Трагикомедия Беккета «В ожидании Годо» // Иностранная литература. 1966. 3 10.
«Культурный шок». На Э о Москвы вспоминают Алексея Балабанова. URL: http://a1ekseyba1abanov.ru/index.
php?option=com_content&view=artic1e&id=443:1-r------&catid
38:2012-04-03-10-33-26&Itemid=59 (Дата обращения:
Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Лотман Ю.М. Избранные статьи: в 3 т. Т. 2. - Таллин: Изд-во «Александра», 1992. С. 9-21.
Суховерхов А. Пространство подростка. Киноязык Алексея Балабанова // Искусство кино. 2001. 3 1. С. 65-74.
Топоров В.Н. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» (Введение в тему) // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. - М.: Изд. группа «Прогресс» -«Культура», 1995. С. 259-367.
Шавловский К. Интервью с Сергеем Астаховым. URL: http://seance.ru/b1og/made-in-1eningrad/ (Дата обращения: 15.07.2012.)
Ackerley C.J., Gontarski S.E. The Grove Companion to Samue1 Beckett. - New York; Grove Press, 2004. P. 172.
Beckett S. The Comp1ete Short Prose / Ed. by S.E. Gontarski. - New York: Grove Press, 1995. P. 46-60.
Bratova N. The Myth of Saint-Petersburg in Modern Russian Cinema. URL: http://conference2.so1.1u.se/poeticsof memory/documents/Bratova abstract.pdf (Дата обращения:
Knowlson J. Damned to Fame. The Life of Samue1 Beckett. - New York: Grove press, 1996. - 800 p.
Доценко Елена Георгиевна - доктор филологически наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы Уральского государственного педагогического университета (Екатеринбург).
Адрес: 620017, г. Екатеринбург, пр-кт Космонавтов, 26.
E-mai1: [email protected]
Docenko E1ena Georgievna is a Doctor of Phi1o1ogy, Professor of Russian and Foreign Literature Department of Ura1 State Pedagogica1 University (Yekaterinburg).
Сэмюэль Беккет
Счастливые дни
Oh les beaux jours / Happy Days by Samuel Beckett (1961)
Перевод с английского Л. Беспалова
Действующие лица
Винни - женщина лет пятидесяти
Вилли - мужчина лет шестидесяти
Действие первое
Посреди сцены невысокий взгорок, покрытый выжженной травой. Плавные склоны к залу, вправо и влево. Позади крутой обрыв к помосту. Предельная простота и симметрия. Слепящий свет. Донельзя помпезный реалистический задник изображает невозделанную равнину и небо, сходящиеся на горизонте. В самой середине взгорка по грудь в земле - Винни. Около пятидесяти, хорошо сохранившаяся, предпочтительней блондинка, в теле, руки и плечи оголены, низкий вырез, пышная грудь, нитка жемчуга. Она спит, положив руки на землю перед собой, голову на руки. Слева от нее на земле поместительная черная сумка хозяйственного типа, справа - складной зонтик, из его складок торчит загнутая клювом ручка. Справа от нее спит, растянувшись на земле, Вилли, его не видно из-за взгорка. Долгая пауза. Пронзительно звонит звонок, секунд, скажем, десять, и умолкает. Она не двигается. Пауза. Звонок звонит еще пронзительней, секунд, скажем, пять. Она просыпается. Звонок умолкает. Она поднимает голову, смотрит в зал. Долгая пауза. Потягивается, упирается руками в землю, запрокидывает голову, смотрит в небо. Долгая пауза.
Винни (смотрит в небо) . И опять день выдастся на славу. (Пауза. Опускает голову, смотрит в зал, пауза. Складывает руки, подносит к груди, закрывает глаза. Губы ее шевелятся в неслышной молитве, секунд, скажем, десять. Перестают шевелиться. Руки по-прежнему у груди. Шепотом.) Во имя Господа нашего Иисуса Христа аминь! (Открывает глаза, опускает руки, кладет их на взгорок. Пауза. Снова подносит руки к груди, закрывает глаза, и снова губы ее шевелятся в неслышной молитве секунд, скажем, пять. Шепотом.) Во веки веков аминь! (Открывает глаза, снова кладет руки на взгорок. Пауза.) Начинай, Винни. (Пауза.) Начинай свой день, Винни. (Пауза. Поворачивается к сумке, не сдвигая ее с места, роется в ней, достает зубную щетку, снова роется, достает плоский тюбик зубной пасты, снова поворачивает голову к залу, отвинчивает колпачок, кладет колпачок на землю, с трудом выдавливает каплю пасты на щетку, в одной руке держит тюбик, другой чистит зубы. Стыдливо отворачивается, сплевывает назад за взгорок. Взгляд ее задерживается на Вилли. Она сплевывает. Перегибается еще больше назад. Громко.) Э-э-й! (Пауза. Еще громче.) Э-э-й! (С нежной улыбкой снова поворачивается к залу, откладывает щетку.) Бедный Вилли - (разглядывает тюбик, улыбки как не бывало) - кончается - (ищет глазами колпачок) - ну да ладно - (находит колпачок) - ничего не попишешь - (завинчивает колпачок) - вещи стареют, им приходит конец - (откладывает тюбик) - вот и ей пришел - (поворачивается к сумке) - ничего не поделаешь - (роется в сумке) - ничем не поможешь - (достает зеркальце, поворачивается к залу) - ну да - (рассматривает зубы в зеркале) - бедненький Вилли - (щупает верхние зубы пальцем, неразборчиво) - Господи! - (задирает верхнюю губу, разглядывает десны, также неразборчиво) - Боже ты мой! - (отворачивает губу с одной стороны, с открытым ртом, точно так же) - ну да ладно - (с другой стороны, точно так же) - не хуже - (отпускает губу, обычным голосом) - не хуже и не лучше - (откладывает зеркало) - без перемен - (вытирает пальцы о траву) - без боли - (ищет щетку) - можно сказать почти без - (берет щетку) - чудо что такое - (вглядывается в ручку щетки) - что может быть лучше - - настоящая… что? - (пауза) - что? - (откладывает щетку) - ну да - (поворачивается к сумке) - бедненький Вилли - (роется в сумке) - у него нет вкуса - (роется) - ни к чему - (достает очки в футляре) - нет интереса - (снова поворачивается к залу) - к жизни - (вынимает очки из футляра) - бедненький мой Вилли - (откладывает футляр) - вечно спит - (отгибает дужки очков) - удивительная способность - (надевает очки) - ничего лучше и быть не может - (ищет щетку) - на мой взгляд - (берет щетку) - всегда так считала - (вглядывается в ручку щетки) - мне бы так - (вглядывается в ручку, читает) - настоящая… без подделки… что? - (откладывает щетку) - а там и вовсе ослепнешь - (снимает очки) - ну да ладно - (откладывает очки) - и так немало - (лезет в вырез за платком) - повидала - (вынимает сложенный платок) - в свое время - (встряхивает платок) - дивные строчки, как же это там? - (вытирает один глаз) . Когда время мое миновало - (вытирает другой) - и та - там закатилась моя… - (ищет очки) - вот именно - (берет очки) - что было, то было, ни от чего не отказалась бы - (протирает очки, дышит на стекла) - а может, отказалась? - (протирает) - чистый свет - (протирает) - явись из тьмы - (протирает) - подземный пекла свет. (Перестает протирать очки, поднимает лицо к небу, пауза, опускает голову, снова принимается протирать очки, перестает протирать, перегибается назад и направо.) Э-э-й! (Пауза. С нежной улыбкой поворачивается к залу и снова принимается протирать очки. Улыбки как не бывало.) Удивительная способность - (перестает протирать, откладывает очки) - мне бы так - (складывает платок) - ну да ладно - (засовывает платок за вырез) - грех жаловаться - (ищет очки) - вот уж нет, - (берет очки) - жаловаться не приходится - (подносит очки к глазам, глядит в одно стекло) - надо быть благодарной: столько всего хорошего - (глядит в другое стекло) - без боли - (надевает очки) - можно сказать, почти без - (ищет зубную щетку) - чудо что такое - (берет щетку) - что может быть лучше - (вглядывается в ручку щетки) - разве что голова иногда побаливает - (вглядывается в ручку, читает) - настоящая… без подделки, натуральная… что? - (подносит щетку поближе к глазам) - настоящая, без подделки - (вынимает из-за выреза платок.) - ну да - (встряхивает платок) - бывает, легкая мигрень донимает - (протирает ручку щетки) - прихватит - (протирает) - отпустит - (машинально протирает) - ну да - (протирает) - велики ко мне милости - (протирает) - поистине велики - (перестает протирать, остановившийся, отрешенный взгляд, убитым голосом) - и молитвы, возможно, не напрасны - (пауза, точно так же) - поутру - (пауза, так же) - на сон грядущий - (опускает голову, снова принимается протирать очки, перестает протирать, вскидывает голову, успокаивается, вытирает глаза, складывает платок, засовывает его обратно за вырез, вглядывается в ручку щетки, читает) - настоящая, без подделки… натуральная - (подносит поближе к глазам) - натуральная… (снимает очки, откладывает очки и щетку, глядит прямо перед собой) . Вещи стареют. (Пауза.) Стареют глаза. (Долгая пауза.) Давай, Винни. (Озирается вокруг, взгляд ее падает на зонтик, она долго рассматривает его, поднимает, вытягивает из складок неимоверной длины ручку. Держа зонт за кончик правой рукой, перегибается назад и направо, склоняется над Вилли.) Э-э-й! (Пауза.) Вилли! (Пауза.) Замечательная способность. (Ударяет его ручкой зонтика.) Мне бы так. (Снова ударяет.)
Зонтик выскальзывает из ее руки, падает за взгорок. Невидимая рука Вилли незамедлительно возвращает его.
Спасибо, миленький. (Перекладывает зонтик в левую руку, оборачивается к залу, разглядывает правую ладонь.) Мокрая. (Снова берет зонтик в правую руку, разглядывает левую ладонь.) Ну да ладно, хорошо хоть не хуже. (Вскидывает голову, радостно.) Не хуже и не лучше, без перемен. (Пауза. Точно так же.) Без боли. (Перегибается назад посмотреть на Вилли, как и прежде, держа зонт за кончик.) Ну, пожалуйста, миленький, не засыпай, ты мне можешь понадобиться. (Пауза.) Ничего спешного, только не свертывайся, как у тебя в заводе, калачиком. (Поворачивается к залу, откладывает зонтик, разглядывает обе ладони разом, вытирает их о траву.) И все-таки вид не тот. (Поворачивается к сумке, роется в ней, достает револьвер, подносит к губам, бегло целует, кладет обратно в сумку, роется, достает почти опорожненную бутылку с красным снадобьем, поворачивается к залу, ищет очки, вздевает, читает ярлык.) Упадок духа… утрата интереса к жизни… потеря аппетита… новорожденные… дети… взрослые… шесть столовых… ложек ежедневно - (вскидывает голову, улыбка) - если подходить со старыми мерками - (улыбки как не бывало, опускает голову, читает.) «Ежедневно… до и после… еды… дает мгновенное… (подносит поближе к глазам) … улучшение». (Снимает, откладывает очки, отводит руку с бутылкой, чтобы посмотреть, сколько в ней осталось, отвинчивает пробку, запрокинув голову, опорожняет, отшвыривает пробку и бутылку прочь за взгорок прямо к Вилли.)
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Сэмюэль Беккет
Счастливые дни
Oh les beaux jours / Happy Days by Samuel Beckett (1961)
Перевод с английского Л. Беспалова
Действующие лица
Винни – женщина лет пятидесяти
Вилли – мужчина лет шестидесяти
Действие первое
Посреди сцены невысокий взгорок, покрытый выжженной травой. Плавные склоны к залу, вправо и влево. Позади крутой обрыв к помосту. Предельная простота и симметрия. Слепящий свет. Донельзя помпезный реалистический задник изображает невозделанную равнину и небо, сходящиеся на горизонте. В самой середине взгорка по грудь в земле – Винни. Около пятидесяти, хорошо сохранившаяся, предпочтительней блондинка, в теле, руки и плечи оголены, низкий вырез, пышная грудь, нитка жемчуга. Она спит, положив руки на землю перед собой, голову на руки. Слева от нее на земле поместительная черная сумка хозяйственного типа, справа – складной зонтик, из его складок торчит загнутая клювом ручка. Справа от нее спит, растянувшись на земле, Вилли, его не видно из-за взгорка. Долгая пауза. Пронзительно звонит звонок, секунд, скажем, десять, и умолкает. Она не двигается. Пауза. Звонок звонит еще пронзительней, секунд, скажем, пять. Она просыпается. Звонок умолкает. Она поднимает голову, смотрит в зал. Долгая пауза. Потягивается, упирается руками в землю, запрокидывает голову, смотрит в небо. Долгая пауза.
Винни (смотрит в небо) . И опять день выдастся на славу. (Пауза. Опускает голову, смотрит в зал, пауза. Складывает руки, подносит к груди, закрывает глаза. Губы ее шевелятся в неслышной молитве, секунд, скажем, десять. Перестают шевелиться. Руки по-прежнему у груди. Шепотом.) Во имя Господа нашего Иисуса Христа аминь! (Открывает глаза, опускает руки, кладет их на взгорок. Пауза. Снова подносит руки к груди, закрывает глаза, и снова губы ее шевелятся в неслышной молитве секунд, скажем, пять. Шепотом.) Во веки веков аминь! (Открывает глаза, снова кладет руки на взгорок. Пауза.) Начинай, Винни. (Пауза.) Начинай свой день, Винни. (Пауза. Поворачивается к сумке, не сдвигая ее с места, роется в ней, достает зубную щетку, снова роется, достает плоский тюбик зубной пасты, снова поворачивает голову к залу, отвинчивает колпачок, кладет колпачок на землю, с трудом выдавливает каплю пасты на щетку, в одной руке держит тюбик, другой чистит зубы. Стыдливо отворачивается, сплевывает назад за взгорок. Взгляд ее задерживается на Вилли. Она сплевывает. Перегибается еще больше назад. Громко.) Э-э-й! (Пауза. Еще громче.) Э-э-й! (С нежной улыбкой снова поворачивается к залу, откладывает щетку.) Бедный Вилли – (разглядывает тюбик, улыбки как не бывало) – кончается – (ищет глазами колпачок) – ну да ладно – (находит колпачок) – ничего не попишешь – (завинчивает колпачок) – вещи стареют, им приходит конец – (откладывает тюбик) – вот и ей пришел – (поворачивается к сумке) – ничего не поделаешь – (роется в сумке) – ничем не поможешь – (достает зеркальце, поворачивается к залу) – ну да – (рассматривает зубы в зеркале) – бедненький Вилли – (щупает верхние зубы пальцем, неразборчиво) – Господи! – (задирает верхнюю губу, разглядывает десны, также неразборчиво) – Боже ты мой! – (отворачивает губу с одной стороны, с открытым ртом, точно так же) – ну да ладно – (с другой стороны, точно так же) – не хуже – (отпускает губу, обычным голосом) – не хуже и не лучше – (откладывает зеркало) – без перемен – (вытирает пальцы о траву) – без боли – (ищет щетку) – можно сказать почти без – (берет щетку) – чудо что такое – (вглядывается в ручку щетки) – что может быть лучше – – настоящая… что? – (пауза) – что? – (откладывает щетку) – ну да – (поворачивается к сумке) – бедненький Вилли – (роется в сумке) – у него нет вкуса – (роется) – ни к чему – (достает очки в футляре) – нет интереса – (снова поворачивается к залу) – к жизни – (вынимает очки из футляра) – бедненький мой Вилли – (откладывает футляр) – вечно спит – (отгибает дужки очков) – удивительная способность – (надевает очки) – ничего лучше и быть не может – (ищет щетку) – на мой взгляд – (берет щетку) – всегда так считала – (вглядывается в ручку щетки) – мне бы так – (вглядывается в ручку, читает) – настоящая… без подделки… что? – (откладывает щетку) – а там и вовсе ослепнешь – (снимает очки) – ну да ладно – (откладывает очки) – и так немало – (лезет в вырез за платком) – повидала – (вынимает сложенный платок) – в свое время – (встряхивает платок) – дивные строчки, как же это там? – (вытирает один глаз) . Когда время мое миновало – (вытирает другой) – и та – там закатилась моя… – (ищет очки) – вот именно – (берет очки) – что было, то было, ни от чего не отказалась бы – (протирает очки, дышит на стекла) – а может, отказалась? – (протирает) – чистый свет – (протирает) – явись из тьмы – (протирает) – подземный пекла свет. (Перестает протирать очки, поднимает лицо к небу, пауза, опускает голову, снова принимается протирать очки, перестает протирать, перегибается назад и направо.) Э-э-й! (Пауза. С нежной улыбкой поворачивается к залу и снова принимается протирать очки. Улыбки как не бывало.) Удивительная способность – (перестает протирать, откладывает очки) – мне бы так – (складывает платок) – ну да ладно – (засовывает платок за вырез) – грех жаловаться – (ищет очки) – вот уж нет, – (берет очки) – жаловаться не приходится – (подносит очки к глазам, глядит в одно стекло) – надо быть благодарной: столько всего хорошего – (глядит в другое стекло) – без боли – (надевает очки) – можно сказать, почти без – (ищет зубную щетку) – чудо что такое – (берет щетку) – что может быть лучше – (вглядывается в ручку щетки) – разве что голова иногда побаливает – (вглядывается в ручку, читает) – настоящая… без подделки, натуральная… что? – (подносит щетку поближе к глазам) – настоящая, без подделки – (вынимает из-за выреза платок.) – ну да – (встряхивает платок) – бывает, легкая мигрень донимает – (протирает ручку щетки) – прихватит – (протирает) – отпустит – (машинально протирает) – ну да – (протирает) – велики ко мне милости – (протирает) – поистине велики – (перестает протирать, остановившийся, отрешенный взгляд, убитым голосом) – и молитвы, возможно, не напрасны – (пауза, точно так же) – поутру – (пауза, так же) – на сон грядущий – (опускает голову, снова принимается протирать очки, перестает протирать, вскидывает голову, успокаивается, вытирает глаза, складывает платок, засовывает его обратно за вырез, вглядывается в ручку щетки, читает) – настоящая, без подделки… натуральная – (подносит поближе к глазам) – натуральная… (снимает очки, откладывает очки и щетку, глядит прямо перед собой) . Вещи стареют. (Пауза.) Стареют глаза. (Долгая пауза.) Давай, Винни. (Озирается вокруг, взгляд ее падает на зонтик, она долго рассматривает его, поднимает, вытягивает из складок неимоверной длины ручку. Держа зонт за кончик правой рукой, перегибается назад и направо, склоняется над Вилли.) Э-э-й! (Пауза.) Вилли! (Пауза.) Замечательная способность. (Ударяет его ручкой зонтика.) Мне бы так. (Снова ударяет.)
Зонтик выскальзывает из ее руки, падает за взгорок. Невидимая рука Вилли незамедлительно возвращает его.
Спасибо, миленький. (Перекладывает зонтик в левую руку, оборачивается к залу, разглядывает правую ладонь.) Мокрая. (Снова берет зонтик в правую руку, разглядывает левую ладонь.) Ну да ладно, хорошо хоть не хуже. (Вскидывает голову, радостно.) Не хуже и не лучше, без перемен. (Пауза. Точно так же.) Без боли. (Перегибается назад посмотреть на Вилли, как и прежде, держа зонт за кончик.) Ну, пожалуйста, миленький, не засыпай, ты мне можешь понадобиться. (Пауза.) Ничего спешного, только не свертывайся, как у тебя в заводе, калачиком. (Поворачивается к залу, откладывает зонтик, разглядывает обе ладони разом, вытирает их о траву.) И все-таки вид не тот. (Поворачивается к сумке, роется в ней, достает револьвер, подносит к губам, бегло целует, кладет обратно в сумку, роется, достает почти опорожненную бутылку с красным снадобьем, поворачивается к залу, ищет очки, вздевает, читает ярлык.) Упадок духа… утрата интереса к жизни… потеря аппетита… новорожденные… дети… взрослые… шесть столовых… ложек ежедневно – (вскидывает голову, улыбка) (улыбки как не бывало, опускает голову, читает.) «Ежедневно… до и после… еды… дает мгновенное… (подносит поближе к глазам) … улучшение». (Снимает, откладывает очки, отводит руку с бутылкой, чтобы посмотреть, сколько в ней осталось, отвинчивает пробку, запрокинув голову, опорожняет, отшвыривает пробку и бутылку прочь за взгорок прямо к Вилли.)
Звон разбитого стекла.
Так-то оно лучше! (Поворачивается к сумке, роется в ней, достает помаду, поворачивается к залу, разглядывает помаду.) Кончается. (Ищет очки.) Ну да ладно. (Надевает очки, ищет зеркало.) Жаловаться не приходится. (Берет зеркало, красит губы.) Дивная строчка, как же это там? (Красит.) Уж если медь, та-та та-та и море не устоят, когда придет им срок (красит) , что может уцелеть, со смертью споря. (Красит. Возня Вилли отрывает ее.)
Он садится. Она опускает помаду, зеркало, перегибается назад посмотреть на него. Пауза. Лысый затылок Вилли, по которому струится кровь, воздвигается над склоном и застывает. Винни поднимает очки на лоб. Пауза. Высовывается рука Вилли с платком, накрывает платком лысину, исчезает. Пауза. Высовывается рука – в ней канотье с клубной лентой – залихватски надвигает канотье набекрень, исчезает. Пауза. Винни перегибается назад чуть сильнее.
Надень кальсоны, миленький, ты же обгоришь. (Пауза.) Не наденешь? (Пауза.) Смотри-ка, а у тебя осталось еще немного этой мазилки. (Пауза.) Разотрись хорошенько, миленький. (Пауза.) А теперь другую. (Пауза. Она поворачивается к залу, смотрит прямо перед собой. Счастливое выражение лица.) Какой сегодня будет счастливый день! (Пауза. Счастливого выражения как не бывало. Опускает очки на нос, красит губы.)
Вилли открывает газету, его рук не видно. Голову Вилли обрамляют пожелтевшие газетные страницы. Винни перестает красить губы, чуть отодвинув зеркало, разглядывает их.
Победный красный стяг.
Вилли переворачивает страницу. Винни откладывает помаду и зеркало, поворачивается к сумке.
Не то что прежде – унылый белый флаг.
Вилли переворачивает страницу. Винни роется в сумке. достает нарядную шляпку-менингитку с помятым пером, поворачивается к залу, охорашивает шляпку, разглаживает перо, подносит шляпку к голове, но так и застывает с шляпкой в руке, пока Вилли читает.
Вилли . Его преподобие отец в Бозе Каролус Кольт опочил в тазе.
Пауза.
Винни (поворачивается к залу – шляпка в руке – с жаром вспоминает) . Чарли Кольт! (Пауза.) Едва закрою глаза – (снимает очки, закрывает глаза, шляпка в одной руке, очки – в другой) .
Вилли переворачивает страницу.
– и опять я сижу у него на коленях в саду за домом в Полден – Хилс, под конским буком. (Пауза. Она открывает глаза, вздевает очки, вертит в руках шляпку.) Какая счастливая пора!
Пауза. Она подносит шляпку к голове, но, заслышав голос Вилли, застывает с шляпкой в руке.
Вилли (читает) . Предлагаем разнообразные панамы.
Пауза. Она подносит шляпку к голове, но так и застывает с шляпкой в руке, снимает очки, глядит в зал, шляпка в одной руке, очки – в другой.
Винни . Мой первый бал! (Долгая пауза.) Мой второй бал! (Долгая пауза. Закрывает глаза.) Мой первый поцелуй!
Пауза. Вилли переворачивает страницу.
(Открывает глаза.) Какой-то мистер не то Обод, не то Хобот. С густющими усищами, совсем рыжими. (Трепетно.) Только что не огненными. (Пауза.) В сарае, но чьем, хоть убей, не помню. У нас сарая не было, и у него не было – это уж точно. (Закрывает глаза.) Как сейчас вижу груды горшков. (Пауза.) Ящики яблок. (Пауза.) Меж балками густеют тени.
Пауза. Она открывает глаза, вздевает очки, подносит шляпку к голове, заслышав голос Вилли, застывает с шляпкой в руке.
Вилли (читает) . Покупаем липу.
Пауза. Винни поспешно надевает шляпку, ищет очки. Вилли переворачивает страницу. Винни берет зеркало, разглядывает шляпку, откладывает зеркало, поворачивается к сумке. Газета исчезает. Винни роется в сумке, достает лупу, поворачивается к залу, ищет зубную щетку. Вновь высовывается газета, на этот раз сложенная, обмахивает лицо Вилли, руки не видно. Винни берет щетку, сквозь лупу вглядывается в ручку.
Винни . Настоящая, без подделки…
натуральная…
(Подносит щетку поближе к глазам, читает.) Настоящая, без подделки…
Вилли перестает обмахиваться.
натуральная…
Пауза. Вилли снова принимается обмахиваться.
(Откладывает лупу и щетку, вытаскивает из-за выреза платок, снимает очки, протирает стекла, вздевает очки, ищет лупу, берет лупу, протирает ее, откладывает лупу, ищет щетку, берет шетку, обтирает ее ручку, откладывает щетку, засовывает платок обратно в вырез, ищет лупу, берет лупу, ищет щетку, берет щетку, сквозь лупу вглядывается в ручку.) Настоящая, без подделки…
Вилли перестает обмахиваться.
…натуральная…
Пауза. Вилли снова принимается обмахиваться…. свиная… Вилли перестает обмахиваться, пауза.
…щетина. (Пауза. Откладывает лупу и щетку, газета исчезает. Снимает очки, откладывает их, смотрит в зал.) Свиная щетина. (Пауза.) Ведь это просто чудо что такое – дня – (улыбка) – по старым меркам – (улыбки как не бывало) – буквально дня не проходит, чтобы какой-нибудь факт не обогатил твой умственный багаж, пусть и незначительный, в смысле, факт незначительный, если приложить усилия.
Снова высовывается рука Вилли с открыткой, он подносит ее поближе к глазам, разглядывает.
Ну а если ты почему-либо не можешь прилагать усилий, что ж, тогда просто – напросто закрой глаза – (так и делает) – и жди, настанет день – (открывает глаза) – такой жаркий, что тело плавится, а лунной ночи нет конца – столько часов она длится – еще один счастливый день! (Пауза.) Когда приходишь в уныние и завидуешь всякой твари – это чудо как утешает. (Поворачивается к Вилли.) Надеюсь, ты не пропускаешь мои слова мимо ушей. (Видит открытку, перегибается еще ниже.) Что это у тебя там, Вилли, дай и мне посмотреть. (Протягивает руку.)
Вилли передает ей открытку: волосатая рука высовывается из-за склона, отдает открытку и застывает, пока не получает открытку обратно. Винни поворачивается к залу, разглядывает открытку.
Нет, до чего дошли! (Ищет очки, вздевает их, вглядывается в открытку.) Да это же настоящее самое что ни на есть натуральное непотребство! (Вглядывается в открытку.) Экая мерзость – просто с души воротит!
Вилли перебирает пальцами от нетерпения. Винни ищет лупу, берет ее, разглядывает открытку через лупу. Долгая пауза.
А вон тот, третий, он что такое вытворяет? (Подносит открытку поближе к глазам.) Ой, нет, не может быть!
Вилли перебирает пальцами от нетерпения. Долгий взгляд напоследок.
(Откладывает лупу, берет открытку за край указательным и большим пальцами правой руки, отворачивается, зажимает нос указательным и большим пальцем левой.) Тьфу! (Роняет открытку.) Убери ее!
Рука Вилли исчезает. И тут же высовывается снова – в ней открытка. Винни снимает очки, откладывает их, смотрит перед собой. В дальнейшем Вилли наслаждается открыткой, поворачивая ее и так и сяк, то поднося поближе, то отдаляя.
Свиная щетина, ну да, щетина свиньи. (Недоуменное выражение лица.) Свинья, свинья, что же это такое? (Пауза. Такое же выражение.) Что такое хряк помню, боров помню, а вот что такое свинья… (Недоумения как не бывало.) Ну да ладно, не беда, что тут еще скажешь, все в конце концов вспоминается – ну не чудо ли это: все – все вспоминается. (Пауза.) Все? (Пауза.) Нет, не все. (Улыбка.) Вот уж нет. (Улыбки как не бывало.) Далеко не все. (Пауза.) Так, кое-что. (Пауза.) В один прекрасный день возьмет да и всплывет в памяти. (Пауза.) Ну не чудо ли это? (Пауза. Она поворачивается к сумке.)
И рука и открытка исчезают.
(Тянется к сумке, но застывает с протянутой рукой.) Нет. (Поворачивается к залу. Улыбка.) Вот уж нет. (Улыбки как не бывало.) Не спеши, Винни. (Смотрит в зал.)
Снова высовывается рука Вилли, снимает шляпу, исчезает вместе с шляпой.
Снова высовывается рука, снимает платок с лысины, исчезает вместе с платком.
(Резко, словно обращаясь к невнимательному собеседнику.) Винни!
Голова Вилли опускается, исчезает из виду.
Разве есть другой выход? (Пауза.) Разве есть дру…
Вилли долго, трубно сморкается, ни его головы, ни рук не видно. Винни поворачивается, глядит на него. Пауза. Снова высовывается его голова. Пауза. Снова высовывается рука с платком, накрывает им лысину, исчезает. Пауза. Снова высовывается рука с канотье, залихватски надвигает его набекрень, исчезает. Пауза.
Да по мне спи сколько угодно. (Поворачивается лицом к залу. Рассеянно дергает травинки.)
Голова – чтобы придать ее словам большую выразительность – ходит вверх – вниз.
Вот только я терпеть не могу одиночества, в смысле терпеть не могу болтать в одиночестве, когда меня никто не слушает. (Пауза.) Нет, нет, Вилли, я не льщу себя надеждой, что ты все слышишь. Боже упаси! (Пауза.) Не исключено, что бывают такие дни, когда ты ничего не слышишь. (Пауза.) Зато бывают и такие, когда ты мне отвечаешь. (Пауза.) Словом, можно сказать, что всегда, даже когда ты ничего не отвечаешь, и не исключено, что ничего и не слышишь, ты не все не слышишь, а я не просто разговариваю сама с собой, все равно как в пустыне – этого я всегда терпеть не могла – не могла терпеть долго. (Пауза.) Вот что дает мне силы, силы болтать, то есть. (Пауза.) Ну, а если бы ты умер – (улыбка) – если подходить со старыми мерками – (улыбки как не бывало) – или ушел от меня к другой, что бы я тогда делала, чем бы занимала себя весь день, от звонка до звонка, в смысле, от подъема до отхода ко сну? (Пауза.) Смотрела бы в одну точку, сомкнув рот – что же еще? (Так и делает. Долгая пауза. Перестает дергать траву.) И не сказала бы ни слова больше до последнего вздоха, ничем бы не нарушила здешнюю тишину. (Пауза.) Разве что иногда, изредка, вздохнула бы перед зеркалом. (Пауза.) Или… фыркнула бы, если бы меня что-нибудь рассмешило, как бывало. (Пауза. Расплывается в улыбке, кажется, что улыбка вот – вот перейдет в смех, но внезапно ее сменяет выражение тревоги.) Волосы! (Пауза.) Я не забыла причесаться? (Пауза.) Скорее всего не забыла. (Пауза.) Обычно я не забываю. (Пауза.) Да и как забыть – не так уж много чего можно делать. (Пауза.) Поэтому делаешь все, что можешь. (Пауза.) Все, что можно. (Пауза.) Потому что не можешь иначе. (Пауза.) Таково человеческое естество. (Оглядывает взгорок, поднимает глаза.) Такова уж человеческая слабость. (Снова оглядывает взгорок, поднимает глаза.) Естественная слабость. (Снова оглядывает взгорок.) Гребень куда-то запропастился. (Снова оглядывает взгорок.) И щетка. (Поднимает глаза. На лице недоумение. Поворачивается к сумке, роется в ней.) Гребень здесь. (Лицом к залу. Недоумение. Лицом к сумке. Роется.) И щетка здесь. (Лицом к залу. Недоумение.) Видимо, я причесалась и положила их на место. (Пауза. То же выражение.) Но ведь, как правило, я потом ничего не кладу в сумку – вот уж нет, наоборот, разбрасываю вещи как попало и кладу их в сумку только в конце дня. (Улыбка.) По старым меркам. (Пауза.) По добрым старым меркам. (Улыбки как не бывало.) И все-таки… вроде бы… помнится… (С неожиданной бесшабашностью.) Ну да ладно, не беда, что тут еще скажешь, возьму и почешусь попозже, спешить нек… (Пауза. Озадаченно.) Почешусь? (Пауза.) Или причешусь? Возьму и причешусь? (Пауза.) Что-то тут не так. (Пауза. Полуоборачивается к Вилли.) Как бы ты сказал, Вилли? (Пауза. Еще больше поворачивается к Вилли.) Как бы ты сказал, Вилли, если бы речь шла о волосах, почешусь или причешусь? (Пауза.) В смысле, о волосах на голове. (Пауза. Еще сильнее поворачивается к Вилли.) Так вот, как бы ты сказал, Вилли, в таком случае – почешусь или причешусь?
Долгая пауза.
Вилли . Причешусь.
Винни (поворачивается к залу, радостно) . Ты сегодня со мной поговоришь – какой это будет счастливый день! (Пауза. Радости как не бывало.) Еще один счастливый день! (Пауза.) Ах да, на чем я остановилась, на волосах, ну да ладно, потом, благодарную молитву я буду творить потом. (Пауза.) Я надела – (подносит руки к шляпке) – конечно, надела шляпку – (опускает руки) – а снять ее не в силах. (Пауза.) Подумать только: ведь бывает так, что ты не в силах снять шляпку, хоть убей. Бывает так, что ты не в силах ее надеть, а бывает и так, что не в силах снять. (Пауза.) Сколько раз я себе говорила: надень шляпку, Винни, тебе ничего больше не остается, а теперь сними шляпку, Винни, не упрямься, тебе же самой будет лучше – и не могла. (Пауза.) Не было сил. (Пауза. Поднимает руку, высвобождает прядь волос из-под шляпки, подносит ее к глазам, скашивает глаза, бросает прядь, опускает руку.) Золотыми назвал ты их в тот день, когда наконец ушел последний гость – (рука взлетает вверх, словно в ней бокал) – выпьем за твои золотые… пусть они никогда… (пресекающимся голосом) … пусть они никогда… (Опускает руки. Опускает голову. Пауза. Шепотом.) В– тот день. (Пауза. Точно так же.) В какой день? (Пауза. Поднимает голову. Обычным голосом.) А дальше что? (Пауза.) Не нахожу слов, бывает ведь и так, что слов и тех не найдешь. (Полуоборачивается к Вилли.) Верно, Вилли? (Пауза. Еще больше поворачивается к нему.) Верно, Вилли, бывает ведь и так, что слов и тех не найдешь? (Пауза. Поворачивается к залу.) Что делать, пока не найдешь слов? Причесываться, если еще не причесалась, ну, а если точно не помнишь, подпиливать ногти, если их нужно подпилить, – все это помогает продержаться на плаву. (Пауза.) Вот, что я хотела сказать. (Пауза.) Вот и все, что я хотела сказать. (Пауза.) Ну разве это не чудо – не проходит и дня – (улыбка) – по старым меркам – (улыбки как не бывало) – чтобы не повторить: не было бы счастья -
Вилли падает, голова его исчезает за склоном.
(Поворачивается посмотреть, что с ним случилось) – да несчастье помогло. (Перегибается вниз.) Залезай обратно в свою яму, Вилли, нехорошо так долго лежать нагишом. (Пауза.) Послушай, Вилли, хватит лежать на солнцепеке, залезай обратно в свою яму. (Пауза.) Ну же, Вилли.
Незримый Вилли ползет налево к яме.
Молодец! (Не спуская глаз, следит за его продвижением к яме.) Нет, нет, дуралей, сначала ноги, голову потом, ты же там не повернешься. (Пауза.) Так, так… повернулись… теперь… пятимся. (Пауза.) Знаю, знаю, миленький, пятиться ползком трудно, но дело того стоит. (Пауза.) Ты забыл вазелин. (Следит, как он выползает из ямы за вазелином.) Крышку! (Следит, как он ползет назад к яме. Раздраженно.) Сколько раз тебе говорить – сначала ноги, потом голову. (Пауза.) Возьми правее. (Пауза.) Сказано же тебе – правее. (Пауза. Раздраженно.) И зад, слышишь, зад не поднимай! (Пауза.) И раз! (Пауза.) Опля! (Все указания давались громким голосом. Теперь – по – прежнему пово – ротясь к нему – обычным голосом.) Ты меня слышишь? (Пауза.) Вилли, умоляю тебя, скажи только «да» или «нет», слышишь, только «да» или уж ничего не говори.
Пауза.
Вилли . Да.
Винни (поворачивается к залу, тем же голосом) . А теперь? Вилли (раздраженно) . Да. Винни (тише) . А теперь? Вилли (еще более раздраженно) . Да.
Винни (еще тише) . А теперь? (Чуть громче.) А теперь? Вилли (в ярости) . Да!
Винни (так же) . Душа моя мрачна! (Пауза.) Ты слышал, что я сказала? Вилли (раздраженно) . Да! Винни (так же) . Что? (Пауза.) Что? Вилли (еще более раздраженно) . Душа моя.
Пауза.
Винни (так же) . Что? (Пауза.) Душа твоя что?
Вилли (свирепо) . Душа моя!
Винни (обычным голосом, выпаливает одним духом) . Благослови тебя, Господь, за твою доброту, Вилли, я знаю, чего тебе это стоит, а сейчас отдыхай, я не стану тебя больше беспокоить, разве что в самом крайнем случае, в смысле, разве что дойду до края и совсем уж не найду чем заняться, а до этого дело, надеюсь, не дойдет, знать, что ты меня слышишь хотя бы теоретически, пусть фактически и не слышишь, знать, что ты поблизости и предположительно начеку – больше мне ничего не нужно, я ничего такого не скажу, что тебе не по душе, не стану выбалтывать за милую душу все, что мне надрывает душу, а так я не знаю – слышишь ты, не слышишь – а душу облегчить хочется. (Пауза. Она переводит дух.) Душа-то не на месте. (Указательным и средним пальцем ищет сердце, двигает пальцы туда – сюда, наконец находит.) То ли здесь. (Двигает пальцы.) То ли нет. (Отводит руку.) Чую, что придет такое время, когда прежде, чем сказать слово, мне придется удостовериться, что ты слышал предыдущее, и чую, что придет и другое время, да – да, совсем другое, когда мне придется научиться разговаривать с самой собой, а этого я и вовсе терпеть не могу – это же все равно как в пустыне. (Пауза.) Или смотреть перед собой, сомкнув рот. (Так и делает.) Весь день напролет. (Та же мимика.) Нет. (Улыбка.) Вот уж нет. (Улыбки как не бывало.) (Поворачивается к ней.) Есть и будет. (Лицом к залу.) Надеюсь, что будет. (Пауза.) Даже, когда тебя не будет, Вилли. (Полуоборачивается к нему.) Тебя ведь скоро не будет, Вилли, верно? (Пауза. Громче.) Тебя ведь и правда очень скоро не будет, Вилли, правда ведь? (Пауза. Громче.) Вилли! (Пауза. Она перегибается назад – посмотреть на него.) Ты, я вижу, снял канотье и правильно сделал. (Пауза.) Ничего не скажешь, похоже, тебе так очень уютно – подбородком оперся на руки и таращишься на меня из темноты своими голубыми глазками. (Пауза.) Видишь ли ты меня оттуда – вот о чем я думаю, думаю всегда. (Пауза.) Не видишь? (Лицом к залу.) Я знаю – как не знать: когда два человека связаны – (пресекающимся голосом) – так тесно – (обычным голосом) – и один видит другого, из этого вовсе не следует, что и другой тоже видит его, жизнь научила меня этому… и этому. (Пауза.) Вот именно что жизнь, точнее не скажешь. (Полуоборачивается к нему.) Вилли, ты мог бы меня увидеть, как по – твоему, если бы обратил взгляд в мою сторону? (Еще больше поворачивается к нему.) Обрати глаза в мою сторону, Вилли, и скажи – видишь ли ты меня, ну сделай это для меня, а я постараюсь перегнуться подальше. (Так и делает. Пауза.) Не скажешь? (Пауза.) Не беда. (С трудом поворачивается к залу.) Что-то меня сегодня земля как тисками зажала – потолстела я, что ли, да нет, вроде нет. (Пауза. Рассеянно, глаза опущены.) Не иначе как жара сказывается. (Похлопывает, поглаживает землю.) Все, что ни возьми, расширяется. Одно больше. (Пауза. Похлопывает, – гладит.) Другое меньше. (Пауза. Те же жесты.) Я понимаю, нельзя не понять, о чем ты думаешь: слушать ее и то надоело донельзя, а тут еще – изволь смотреть на нее, а отказаться нельзя. (Пауза. Те же жесты.) Вроде бы просишь о такой малости, кажется, – (голос пресекается, переходит в шепот) – меньше и просить нельзя – от ближнего – по меньшей мере – но на самом-то деле – нельзя не понять – если заглянуть в душу себе – в душу ближнему – что он хочет – покоя – чтобы его оставили в покое – и тут уж как нельзя лучше понимаешь, – что все это время – луну – луну с неба, вот чего ты просила. (Пауза. Рука, поглаживавшая землю, вдруг застывает. Оживленно.) Ой, что это? (Наклоняет голову к земле, ошеломленно.) Живая тварь, ей – ей! (Ищет очки, вздевает их, нагибается еще ниже. Пауза.) Муравей! (Отпрянула. Верещит.) Вилли, муравей, живой муравей! (Хватает лупу, снова нагибается к земле, глядит сквозь лупу.) Куда же он делся? (Глядит.) Вот он! (Следит за продвижением муравья сквозь лупу.) Тащит какой-то беленький катышек! (Следит за продвижением муравья. Руки не двигаются. Пауза.) Ползет по траве. (Неотрывно разглядывает землю в лупу, неспешно выпрямляется, откладывает лупу, снимает очки, смотрит прямо перед собой, очки в руке. Подводя итоги.) Уполз. (Долгая пауза. Тянется положить очки.)
Вилли . По мураве.
Винни (рука с очками застывает) . Что-о?
Пауза.
Вилли . По мураве.
Пауза. Она тянется положить очки.
По траве – мураве ползет муравей.
Винни (рука с очками повисает в воздухе) . Что-о?
Пауза.
Вилли . По траве – мураве ползет муравей.
Пауза. Она откладывает очки, смотрит перед собой.
Винни (убежденно, шепотом) . Господи.
Пауза. Вилли тихонько смеется. Чуть погодя она присоединяется к нему. Они тихо смеются вместе. Вилли обрывает смех. Она с минуту смеется в одиночку. Вилли присоединяется к ней. Они смеются вместе. Она обрывает смех. Вилли еще с минуту смеется в одиночку. Она обрывает смех. Пауза.
(Обычным голосом.) И все равно, Вилли, не могу передать, до чего мне приятно снова услышать твой смех, я-то думала, мне не доведется больше смеяться, да и тебе тоже. (Пауза.) Наверное, кое-кто сочтет наш смех кощунственным, но мне такие обвинения не по душе. (Пауза.) Нет лучше способа возвеличить Господа, чем от души посмеяться над его мелкими шутками, в особенности над плоскими. (Пауза.) Я думаю, Вилли, тут ты со мной согласишься. (Пауза.) А вдруг мы смеялись не над одним и тем же? (Пауза.) И все равно не беда, что тут еще скажешь, пока… да ты же помнишь… дивные строчки, как это там?.. Сколько б бед ни нашло та-та-там-там растеряюсь, смеюсь через миг. (Пауза.) А дальше что? (Долгая пауза.) Вилли, я могла когда-то нравиться? (Пауза.) Могла я когда-либо нравиться? (Пауза.) Пойми меня правильно, я не спрашиваю, нравилась ли я тебе, тут нам все ясно, я спрашиваю тебя, могла ли я вообще нравиться – когда-то? (Пауза.) Нет. (Пауза.) Не можешь ответить? (Пауза.) Признаю, вопрос не из легких. Ты и так сегодня сделал все, что в твоих силах, полежи, отдохни, я тебя не буду беспокоить, разве что станет очень уж невтерпеж, просто знать, что ты рядом и, по идее, почти всегда готов… это… э-э-э… уже райское блаженство. (Пауза.) День клонится к вечеру. (Пауза.) По старым меркам. (Улыбки как не бывало.) И все-таки петь ресенку еще рановато. (Пауза.) Никогда не надо петь песенку слишком рано, я так считаю. (Поворачивается к сумке.) На худой конец у меня есть сумка. (Смотрит на сумку.) Вот она. (Лицом к залу.) Интересно, могла бы я перечислить все, что в ней есть? (Пауза.) Нет. (Пауза.) Скажем, могла бы я, случись тут добрая душа и спроси она меня: Винни, что это у тебя в большой черной сумке? – дать исчерпывающий ответ? (Пауза.) Нет. (Пауза.) А уж насчет того, что на дне, и подавно, кто знает, какие там сокровища. (Пауза.) И какое это подспорье! (Поворачивается, смотрит на сумку.) Да – да, у меня ведь есть сумка. (Лицом к залу.) Но что-то подсказывает мне: не полагайся слишком на сумку, Винни, само собой, пользуйся ею, пусть она помогает тебе… продержаться, когда ты заходишь в тупик, бога ради, но смотри дальше своего носа, Винни, и помни, что наступит время, когда слов и тех не найдешь – (закрывает глаза, пауза, открывает глаза) – и не полагайся слишком на сумку. (Пауза. Поворачивается, смотрит на сумку.) Разве что сунуться разок на скорую руку. (Поворачивается лицом к залу, закрывает глаза, тянется левой рукой к сумке, достает оттуда револьвер. Брезгливо.) Тебя только не хватало. (Открывает глаза, держит револьвер перед собой, разглядывает его. Взвешивает на ладони.) Такой тяжелый – ему, казалось бы, самое место на дне… вместе с последними патронами. Так нет же. Как бы не так. Вечно "на виду, точь – в-точь, как браунинг. (Пауза.) Наш Браунчик… (Полуоборачивается к Вилли.) Помнишь его, Вилли? (Пауза.) Помнишь, как ты не давал мне житья, требовал, чтобы я убрала его подальше? «Убери его, Винни, убери подальше, нет больше сил терпеть мои муки!» (Лицом к залу. Презрительно.) Твои муки! (Револьверу.) Пожалуй, даже утешительно сознавать, что ты здесь, но ты мне намозолил глаза – баста! (Пауза.) Выселю-ка я тебя наружу – вот, как я с тобой поступлю! (Кладет револьвер на землю направо от себя.) Будешь жить здесь с сегодняшнего дня! (Улыбка.) По старым меркам! (Улыбки как не бывало.) А дальше что? (Долгая пауза.) Как ты думаешь, Вилли, земное притяжение еще действует? По – моему, нет. (Пауза.) У меня такое ощущение, и с каждым днем оно все сильней, что не будь я прикована – (жест) – вот так вот, я бы просто – напросто унеслась в поднебесье. (Пауза.) И что в один прекрасный день земля расступится и отпустит меня – до того меня тянет ввысь, да, да, разойдется и отпустит меня. (Пауза.) А у тебя, Вилли, никогда не бывает такого ощущения, что тебя уносит? (Пауза.) Вилли, тебя никогда не тянет за что-то уцепиться? (Пауза. Полуоборачивается к нему.) Вилли.
Сэмюэль Беккет
Счастливые дни
Oh les beaux jours / Happy Days by Samuel Beckett (1961)
Перевод с английского Л. Беспалова
Действующие лица
Винни - женщина лет пятидесяти
Вилли - мужчина лет шестидесяти
Действие первое
Посреди сцены невысокий взгорок, покрытый выжженной травой. Плавные склоны к залу, вправо и влево. Позади крутой обрыв к помосту. Предельная простота и симметрия. Слепящий свет. Донельзя помпезный реалистический задник изображает невозделанную равнину и небо, сходящиеся на горизонте. В самой середине взгорка по грудь в земле - Винни. Около пятидесяти, хорошо сохранившаяся, предпочтительней блондинка, в теле, руки и плечи оголены, низкий вырез, пышная грудь, нитка жемчуга. Она спит, положив руки на землю перед собой, голову на руки. Слева от нее на земле поместительная черная сумка хозяйственного типа, справа - складной зонтик, из его складок торчит загнутая клювом ручка. Справа от нее спит, растянувшись на земле, Вилли, его не видно из-за взгорка. Долгая пауза. Пронзительно звонит звонок, секунд, скажем, десять, и умолкает. Она не двигается. Пауза. Звонок звонит еще пронзительней, секунд, скажем, пять. Она просыпается. Звонок умолкает. Она поднимает голову, смотрит в зал. Долгая пауза. Потягивается, упирается руками в землю, запрокидывает голову, смотрит в небо. Долгая пауза.
Винни (смотрит в небо) . И опять день выдастся на славу. (Пауза. Опускает голову, смотрит в зал, пауза. Складывает руки, подносит к груди, закрывает глаза. Губы ее шевелятся в неслышной молитве, секунд, скажем, десять. Перестают шевелиться. Руки по-прежнему у груди. Шепотом.) Во имя Господа нашего Иисуса Христа аминь! (Открывает глаза, опускает руки, кладет их на взгорок. Пауза. Снова подносит руки к груди, закрывает глаза, и снова губы ее шевелятся в неслышной молитве секунд, скажем, пять. Шепотом.) Во веки веков аминь! (Открывает глаза, снова кладет руки на взгорок. Пауза.) Начинай, Винни. (Пауза.) Начинай свой день, Винни. (Пауза. Поворачивается к сумке, не сдвигая ее с места, роется в ней, достает зубную щетку, снова роется, достает плоский тюбик зубной пасты, снова поворачивает голову к залу, отвинчивает колпачок, кладет колпачок на землю, с трудом выдавливает каплю пасты на щетку, в одной руке держит тюбик, другой чистит зубы. Стыдливо отворачивается, сплевывает назад за взгорок. Взгляд ее задерживается на Вилли. Она сплевывает. Перегибается еще больше назад. Громко.) Э-э-й! (Пауза. Еще громче.) Э-э-й! (С нежной улыбкой снова поворачивается к залу, откладывает щетку.) Бедный Вилли - (разглядывает тюбик, улыбки как не бывало) - кончается - (ищет глазами колпачок) - ну да ладно - (находит колпачок) - ничего не попишешь - (завинчивает колпачок) - вещи стареют, им приходит конец - (откладывает тюбик) - вот и ей пришел - (поворачивается к сумке) - ничего не поделаешь - (роется в сумке) - ничем не поможешь - (достает зеркальце, поворачивается к залу) - ну да - (рассматривает зубы в зеркале) - бедненький Вилли - (щупает верхние зубы пальцем, неразборчиво) - Господи! - (задирает верхнюю губу, разглядывает десны, также неразборчиво) - Боже ты мой! - (отворачивает губу с одной стороны, с открытым ртом, точно так же) - ну да ладно - (с другой стороны, точно так же) - не хуже - (отпускает губу, обычным голосом) - не хуже и не лучше - (откладывает зеркало) - без перемен - (вытирает пальцы о траву) - без боли - (ищет щетку) - можно сказать почти без - (берет щетку) - чудо что такое - (вглядывается в ручку щетки) - что может быть лучше - - настоящая… что? - (пауза) - что? - (откладывает щетку) - ну да - (поворачивается к сумке) - бедненький Вилли - (роется в сумке) - у него нет вкуса - (роется) - ни к чему - (достает очки в футляре) - нет интереса - (снова поворачивается к залу) - к жизни - (вынимает очки из футляра) - бедненький мой Вилли - (откладывает футляр) - вечно спит - (отгибает дужки очков) - удивительная способность - (надевает очки) - ничего лучше и быть не может - (ищет щетку) - на мой взгляд - (берет щетку) - всегда так считала - (вглядывается в ручку щетки) - мне бы так - (вглядывается в ручку, читает) - настоящая… без подделки… что? - (откладывает щетку) - а там и вовсе ослепнешь - (снимает очки) - ну да ладно - (откладывает очки) - и так немало - (лезет в вырез за платком) - повидала - (вынимает сложенный платок) - в свое время - (встряхивает платок) - дивные строчки, как же это там? - (вытирает один глаз) . Когда время мое миновало - (вытирает другой) - и та - там закатилась моя… - (ищет очки) - вот именно - (берет очки) - что было, то было, ни от чего не отказалась бы - (протирает очки, дышит на стекла) - а может, отказалась? - (протирает) - чистый свет - (протирает) - явись из тьмы - (протирает) - подземный пекла свет. (Перестает протирать очки, поднимает лицо к небу, пауза, опускает голову, снова принимается протирать очки, перестает протирать, перегибается назад и направо.) Э-э-й! (Пауза. С нежной улыбкой поворачивается к залу и снова принимается протирать очки. Улыбки как не бывало.) Удивительная способность - (перестает протирать, откладывает очки) - мне бы так - (складывает платок) - ну да ладно - (засовывает платок за вырез) - грех жаловаться - (ищет очки) - вот уж нет, - (берет очки) - жаловаться не приходится - (подносит очки к глазам, глядит в одно стекло) - надо быть благодарной: столько всего хорошего - (глядит в другое стекло) - без боли - (надевает очки) - можно сказать, почти без - (ищет зубную щетку) - чудо что такое - (берет щетку) - что может быть лучше - (вглядывается в ручку щетки) - разве что голова иногда побаливает - (вглядывается в ручку, читает) - настоящая… без подделки, натуральная… что? - (подносит щетку поближе к глазам) - настоящая, без подделки - (вынимает из-за выреза платок.) - ну да - (встряхивает платок) - бывает, легкая мигрень донимает - (протирает ручку щетки) - прихватит - (протирает) - отпустит - (машинально протирает) - ну да - (протирает) - велики ко мне милости - (протирает) - поистине велики - (перестает протирать, остановившийся, отрешенный взгляд, убитым голосом) - и молитвы, возможно, не напрасны - (пауза, точно так же) - поутру - (пауза, так же) - на сон грядущий - (опускает голову, снова принимается протирать очки, перестает протирать, вскидывает голову, успокаивается, вытирает глаза, складывает платок, засовывает его обратно за вырез, вглядывается в ручку щетки, читает) - настоящая, без подделки… натуральная - (подносит поближе к глазам) - натуральная… (снимает очки, откладывает очки и щетку, глядит прямо перед собой) . Вещи стареют. (Пауза.) Стареют глаза. (Долгая пауза.) Давай, Винни. (Озирается вокруг, взгляд ее падает на зонтик, она долго рассматривает его, поднимает, вытягивает из складок неимоверной длины ручку. Держа зонт за кончик правой рукой, перегибается назад и направо, склоняется над Вилли.) Э-э-й! (Пауза.) Вилли! (Пауза.) Замечательная способность. (Ударяет его ручкой зонтика.) Мне бы так. (Снова ударяет.)